Любой, кто смотрит на общую карту мира, замечает довольно интересную закономерность - чем дальше вглубь захваченных государствами территорий, тем менее заселена местность.

Внешний круг - теплая, покрытая гримом Эль-Бальяма; Колоритная и надменная Ноури; Аристократичный Айелахай.

И центр - Латори с её непоседливыми жителями, а с боку у неё - негостеприимная, хищная Бейлерия.

Весьма условные границы этих двух стран пересекают десятки дорог - побольше, поменьше, истоптанные тысячами ног и поросшие сорной травой.

Среди них есть особая. Её сложно найти специально, но обнаружив лишь раз, уже нельзя будет забыть. О ней нечасто говорят, потому что она открывается тем, кто умеет молчать... Или выбирать себе доверенных друзей.

На своём пути она пронизывает лишь одну границу - и сразу же все. По этой дороге можно попасть куда угодно - станы, университеты синклитариев и рынки рабов, даже в города Франджи. Для этого всего лишь нужно пройти сквозь барьер, отделяющий понятное от неизвестного - стену Штиля и Потока.

На дороге той, ближе или дальше, всегда встречается строение - то ли небольшой особняк, то ли трактир, то ли гостиница. Добротный, непримечательный, чем-то завораживающий. Мрачно молчаливый, но приветливый к странникам. У него нет хозяина, но он всегда ухожен, снаружи и внутри - как и небольшой окружающий его садик с пристройками. Путник всегда найдёт здесь отдых, приятный досуг, вкусную еду, а может быть - даже приятную компанию. Будь это человек, сахаш или кто-то ещё... 

Странник, мягко ступая обернутыми в плотную походную ткань лапами, бредёт по тропе.

Сахаш невзрачного грязно-кремового цвета с  непослушными бурыми волосами. В нем проглядываются черты метиса - хоть сам он предпочитает более дикое слово "гибрид", вызывающее у сородичей вечное недовольство. Плотное телосложение вкупе с высоким ростом, грубые черты морды и общее будто бы истекающее от него недовольство досталось ему от дикарей пхурра, а хвост и рога дают понять, что в крови у него затесались парба.

При виде особняка его морда сбросила напряжение, и во взгляде проявился тот оттенок настроения, что обычно можно увидеть у того, кто спустя долгие усталые годы вновь указался в уюте.

Приободрившись, он ускорил шаг, и вскоре уже входил в как всегда незапертые двери двора.

Прихожая встретила его обволакивающим теплом редких в таких местах настенных светильников. Он со вздохом удовольствия сбросил с себя груботканный шерстяной жилет и повесил на удобно расположенную вешалку. На секунду у него появилась мысль отнести его в комнату - любую, благо, похоже, сейчас никого здесь не было, но решил понапрасну не двигаться. Вряд ли кому понадобится пропахшая и поношенная верхняя одежда.

Поправив неудобную лямку холщового рюкзака, он отворил тяжелую дубовую дверь, ведущую в гостиную.

Оглядевшись, подметив ярко пылающий в камине огонь, он решительно занял стол с нетронутой едой, как всегда горячей и подобранной специально под его нужды и желания. Аккуратно опустив свою ношу, принюхавшись к необычному содержимому тарелки, принялся за трапезу.